хорошо, что вышла на улицу в новом пальто и сапожках. Суббота. Мало ли кого могла встретить из знакомых. Вот и встретила. Будто догадалась и удивилась сама себе, как это она сразу согласилась идти в кино. Спросила совсем глупо:
— А на что пойдем? Может, я видела картину?
Но нет, Валя хитрила. Ей было все равно сейчас, какую картину смотреть. Если бы шла и та, которую видела, она сделала бы вид, что будет смотреть впервые.
— В панорамном, — сказал он, — идет «Погоня». Американская. Поехали?
— Ладно, ты тоже не видел?
— Нет, говорят интересная.
Оба они не заметили, как совершенно свободно перешли на «ты». Да и о каких «вы» тут могла идти речь!
— На автобус! — Вадим и она двинулись в сторону остановки.
Пошли рядом. Странно, но Вале сейчас и в голову не приходило, что мать может ее хватиться.
В автобусе было свободно. Уселись и вдруг смолкли, будто не знали, о чем теперь говорить.
— Выходим, — скомандовал Вадим, когда автобус свернул вдоль Таврического сада.
Успели к самому началу сеанса.
Пока Валя ждала на обледеневшей площадке гранитной лестницы у входа в кино, Вадим сбегал вниз к кассам и вернулся довольный, помахивая зелененькими билетами.
— Порядок! Из брони, отличные!
Схватил Валю за руку и потащил бегом к дверям. Валя раздумывала, надо ли предложить ему деньги за билет или это обидит его. До сих пор она ходила в кино с подружками или с компанией фабричных. Тогда все было очень просто. Каждый платил за себя, а тут? Ничего не сообразив лучше, она на ходу спросила:
— Сколько стоит?
Вадим остановился, посмотрел на Валю. Пальцем сдвинул на затылок свою шапку и смешно замигал:
— Ты это с чего?
Валя улыбнулась. Неловкость исчезла.
И вот, сидя рядом, они уже смотрели картину. Вале понравился молодой шериф. В широкополой шляпе с ремешком под подбородком и увесистым пистолетом на боку. Город, где он жил, был наполнен злыми, бессовестными людьми. Благородный шериф в одиночестве боролся с бандитами в роскошных костюмах. Его предали, а потом зверски били бывшие друзья. Пьяные мальчишки жгли машины. Город пылал огнем.
Как Вале хотелось, чтобы повезло хорошему парню, сбежавшему с каторги, как она переживала и за шерифа, как жалела их… Время от времени она хватала за рукав сидящего рядом Вадима и сжимала его руку. Ей становилось страшно.
— Они убьют его, да, убьют?
Всякий раз, когда Валя судорожно хватала за руку Вадима, он напрягался и сидел не шелохнувшись, словно готовился защитить Валю, если это потребуется.
Ночные ужасы кино окончились. Тихим утром израненный шериф вместе со своей красивой женой покидали проклятый ими город.
Дали свет. Люди молча пробирались меж рядов к выходу. О виденном не хотелось говорить.
Валя и Вадим вышли на улицу. Серое небо повисло над городом. Деревья были припущены чистым снегом. Снег словно выбелил улицу.
Не сговариваясь, они пошли пешком вдоль липовой посадки по улице Чайковского. На автобусной остановке толпился народ. Они не спешили на автобус. Заговорили о картине.
— Ужас, — сказала Валя.
— Ты про что?
— Про Америку эту. Надо же, а?!
— А-а, хватает там всякого… — кивнул Вадим.
Он вынул пачку сигарет. Щелкнул пальцами по донышку и, поймав зубами одну из них, закурил.
Шел и покуривал. Говорили мало. Они еще не привыкли друг к другу, и каждому хотелось скорее слушать, чем говорить.
Так дошли до Литейного и повернули влево. Вскоре Вадим приостановился.
— Кафе «Гном». Зайдем, а?
— Я ничего не хочу, — сказала Валя.
— Ну хоть мороженого.
— Мороженого можно.
Маленькое помещение после улицы показалось темным, свободных столиков не было, но в углу за одним сидели двое. Пошли туда, и спросив разрешения, заняли свободные стулья. Вадим отправился в буфет. Валя ждала. Вспомнила, ведь с утра ушла за стиральным порошком… Появился Вадим с двумя металлическими вазочками. В вазочках матово холодели сложенные горкой цветные шарики. Вадим поставил мороженое на стол, снова ушел и вернулся с наполненными фужерами. Валя взглянула. В фужерах пузырьками играло шампанское.
— Ну зачем это, Вадим?!
— Пустяки, понемножку. Запивать, — пояснил он, как ей показалось, чуть смутившись, и положил на стол перед Валей плиточку шоколада. Валя хотела запротестовать, но только слегка вздохнула. В конце концов, ей было приятно, что за нею ухаживают, и ухаживают по-хорошему, может быть так, как она о том давно мечтала.
Шампанское оказалось слишком холодным; отпив глоток, Валя поежилась, Вадим засмеялся:
— Закусывай мороженым.
— Обледенею, — улыбнулась Валя.
— Я мороженое могу есть когда угодно, — сказал Вадим. — Между прочим, в войну один иностранный корреспондент написал про наших: «Народ, который в тридцатиградусный холод ест на улице мороженое, непобедим!»
— Мороженое и я могу, — сказала Валя. — К этому, — показала глазами на шампанское, — не привыкла.
— А портвейн?
— Ну, когда чуточку.
— Учтем, — наклонил голову Вадим.
— Лучше не надо, — рассмеялась Валя.
Он спросил:
— Ты что по вечерам делаешь?
Валя задумалась. В самом деле, что она делает по вечерам? В общем, пожалуй, ничего. Не спеша ответила:
— Читаю, ну кое-что по дому. Телевизор, иногда в — кино… Ну, в общем, как все. Все думаю, не пойти ли учиться в техникум… Пока не решила.
Вадим помолчал. Отодвинул опустевшую вазочку и улыбнулся:
— А я, знаешь, боялся сперва, не замужем ли ты. Теперь замуж рано выскакивают. Потом вижу, кольца на руке нет.
— Ну вот еще, замуж! Куда там… — оживилась Валя. — Придумал тоже… Я и вообще-то… — Господи! Опять это «вообще». Вот привязалось словцо! Она умолкла, не договорив. Потом спросила:
— А ты не учишься?
Он помотал головой:
— Нет пока. Закончил курс науки. Я немного по спорту. Разряд имею.
— О! По какому виду?
— Бокс.
— Здорово!
Она поняла, что Вадим не случайно затеял этот разговор. Ему хотелось дать ей понять, что он не как все. Он и механик, и боксер-разрядник.
Валя спросила:
— Часто тренировки?
— Сейчас по три раза в неделю. Мы скоро на соревнования двинем в Ригу.
Вале вспомнилась американская картина. Подумалось: как хорошо, когда твой друг может постоять за тебя. А Вадим вдруг спросил:
— На районные соревнования позову, придешь?
Не задумываясь кивнула:
— Позовешь — приду.
— Ты пей шампанское, — сказал он.
Рассмеялась:
— А это не обязательно.
Покончили с мороженым. Валя, придерживая фужер за тоненькую ножку, чуть водила нм по стеклу столика. Неожиданно она сказала:
— Я закройщицей хотела бы стать. У меня, все говорят, линия есть.
Зачем это она сказала? Похвастаться, что ли, думала? Не к чему было говорить.
Но он, кажется, и не обратил внимания на ее слова.
Вадим проводил ее до самого дома. Ни о
